М.В.Фаст, Н.П.Фаст Нарымская голгофа: Материалы к истории церковных репрессий в Томской области: 2 Нарымская голгофа

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

роде Мариинске ценности удалось изъять только после того, как церковь окружили войсками ГПУ и ЧОН, причем была скрыта опись и инвентарная книга, 11 серебряных риз с икон, 19 икон было найдено на хорах летней церкви... А в селе Тутальском 31 мая толпа не впустила уполномоченного по изъятию церковных ценностей. Комиссия вынуждена была произвести изъятие только 6 июня под охраной вооруженного отряда. А гр. Хрычев Сергей вступил в спор с комиссией и говорил ей, что «отобрали хлеб и картофель и сгноили, теперь приехали церковь обирать»... Вах-рамеев Александр кричал: «Все ограбили, теперь грабите церковь» и призывал толпу не пускать комиссию в церковь... Помощник церковного старосты Сетин Ефим «бросил на землю ключи от храма, отказываясь открыть храм для комиссии», а Вахрамеев поднял ключи и унес домой, заявив, что возьмут ключи, когда его расстреляют... Кабанова кричала: «Пусть расстреляют, но не дадим, постоим за Бога и веру»... Зевакина Анна тоже призывала не впускать комиссию в церковь... Сетин Ефим просил разрешить им заменить церковные ценности хлебом для голодающих. Далее в приговоре читаем, что епископ Виктор признался, что Патриарх Тихон его земляк и старый знакомый... Обвиняли всех по статьям 62, 63, 69 и 119 Уголовного кодекса. Несмотря на недоказанность состава преступления, 9 человек из 33 были приговорены к расстрелу: епископ Виктор (Богоявленский) и священники Лебедев, Никольский, Хитровский, Галахов, Климов, Попов, Ста-цевич, Такжин. Остальные — к разным срокам заключения. Томский историк Н. М. Дмитриенко в статье «Дело томских церковников 1922 г.» отмечает, что приговор был настолько суров, настолько не подтверждался фактами, что (осужденным) не стоило большого труда составить кассационную жалобу (6 октября 1922 года) в Сибирский отдел Верховного трибунала. Авторы апелляции опровергли один из главных пунктов обвинения: «Если церковь, — писали они, — есть сообщество контрреволюционное и преступное, то каждый член его самим вхождением в него является ответственным по ст. 62 и на скамье подсудимых должны быть... все священники России и все миряне-церковники». Анализируя «Дело», Н. М. Дмитриенко отмечает, что в нем «нет показаний о контрреволюционной деятельности, нет никаких речей, агитации, воззваний, а напротив, есть факты призыва к оказанию помощи голодающим».

М. В. Фаст, Н, П. Фаст, Нарымская Голгофа

31 октября — 3 ноября состоялись заседания выездной сессии судебной коллегии Сибирского отдела Верховного трибунала. Заслушали новых свидетелей, которые подтверждали заявление обвиняемых об их лояльном отношении к советской власти. Решением нового судебного заседания к смертной казни были приговорены епископ Виктор, протоиерей Константин Лебедев и священник церкви в селе Тутальском Б.С. Стацевич. Это решение, однако, не было единогласным. Член суда Т. Карелов высказал особое мнение, что «присуждение гражданина Стацевича к смертной казни не соответствует действиям виновности его...».

В день вынесения приговора, 4 ноября 1922 года, в Томск пришла телеграмма, подписанная секретарем ВЦИК А. Енукид-зе: «Президиум ВЦИК предлагает исполнение смертного приговора над осужденным Константином Лебедевым зпт Виктором Богоявленским зпт Борисом Стацевичем немедленно приостановить тчк Исполнение решения телеграфировать». На заседании Президиума ВЦИК 2 марта 1923 года высшая мера наказания 3 томским священникам заменена 10 годами лишения свободы, еще через полгода наказание сократили до 6 лет, затем до 5 лет. Эти сроки, видимо, тоже отменили, по крайней мере, епископ Виктор в 1924 году был уже на свободе и управлял Нижне-Удинс-кой епархией. Смягчение, а в ряде случаев и отмену наказания, получили и другие обвиняемые. Трое умерли в тюрьме: врач Беликов, Н.М. Бухтияров от брюшного тифа и диакон И. Ф. Токарев от туберкулеза гортани.

Так был проведен судебный процесс по делу об изъятии церковных ценностей в Томске. Не знали тогда ни священнослужители, ни миряне о секретном письме Ленина, но с каким бесстрашием защищали они церковное имущество, накопленное подчас в некоторых церквах за сотни лет. И не было ни у кого сомнения, что это святотатство, и многим сердце подсказывало, что не на спасение голодающих пойдут церковные ценности. Полным ходом шло ограбление и разорение церквей по Томской губернии. Промелькнуло газетное сообщение «Берегите памятники старины» в нем говорилось, что во время изъятия церковных ценностей в селе Уртаме в церкви были обнаружены предметы глубокой старины — несколько редких изданий и оловянный потир, которым больше 220 лет (времен Софьи Алексеевны 1682— 1689)66. Сколько бесценных, изделий древней старины погибло во время этой вакханалии?.. Всего по стране было награб

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

лено 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней67.

ОБНОВЛЕНЧЕСКИЙ РАСКОЛ

Новосибирский церковный историк протоиерей Виталий Бочкарев68 считает, что необходимость ареста епископа Виктора и членов епархиального совета органами советской власти была вызвана их намерением осуществить обновленческий раскол. После изоляции священников, верных Патриарху Тихону, от дел управления епархией, стало возможно создание церковного управления из числа священников-обновленцев, послушных Томскому губкому. Вскрывая истинных вдохновителей и организаторов обновленческого раскола в Томске, о. Виталий Бочкарев в своей публикации .«История обновленческого церковного раскола в Западной Сибири» пишет: «14 июня 1922 г. в секретном докладе секретарю Томского губкома РКП(б) Строгонову председатель Томского губревтрибунала Макаренко сообщал о своей деятельности по выполнению "секретного распоряжения о разложении томского духовенства". Еще в начале мая, т. е. до захвата власти обновленцами в Москве, Макаренко вошел в связь с настроенными оппозиционно по отношению к управляющему Томской епархией епископу Виктору (Богоявленскому) священниками: Блиновым, Тороповым, Авдентовым (все они впоследствии стали обновленческими архиереями)...»69.

Началась травля епископа Виктора и сторонников Патриаршей Церкви.

«Красное знамя» (№ 97 от 6 мая 1923 года) радостно сообщает: «Тихон — уже не Тихон», «Бывший Патриарх объявлен отступником от заветов Христа и лишен монашеского сана», «Всероссийский церковный Собор отменил Патриаршество», «Собор желает Ленину скорейшего выздоровления», «...перед Собором стоит обязанность впервые в истории заклеймить капитал, а коммунистов, не знающих Христа, благословить Его именем... ибо творят Христову истину».

6 мая 1922 года томская газета «Красное знамя» (№ 96) опубликовала большую статью «К истории церковной революции».

М. В. Фаст, Н, П. Фаст. Нарымская Голгофа

В ней говорилось о нападках на Томского епископа Виктора за то, что он является ставленником епископа Анатолия (Каменского), прислан в Томск для насаждения истинно русского православия, что он с «первых шагов своей деятельности здесь (в Томске) занялся разрушением так хорошо начавшей налаживаться работы Томского духовенства по обновлению и оживлению церковной жизни. Наскоро покончив с наилучшими представителями русского епископата, епископом Гавриилом, простым изгнанием его из монастыря и разгромом долгие годы и с любовью создававшейся им своеобразной общинной церковной жизни, епископ Виктор принялся за рядовое духовенство и церковные общины...»

В той же газете «Красное знамя» (№ 98 за 9 мая) помещена статья «Интересные документы» (из жизни Томского духовенства): «Владыко! Я вам зла не желаю, кроме единого добра, поэтому и решилась вам написать. При архиерейской церкви в общине есть баба Егорова, которая распространяет про вас по городу слухи, что вы хулиган, топаете ногами и гоните попов в шею, и в этом духе послана на вас жалоба Патриарху и, кажется, принимал участие Путодиев и благочинный Лебедев, которые хотят видеть опять на старом месте епископа Гавриила» (подпись неразборчива). Почему такое анонимное письмо передано через газету и почему газета его публикует, остается только домысливать. И далее льется грязь на владыку: «Выгнал в шею ходатаев за священника Торопова», «отсутствие евангельского образа в походке, во взгляде и в одежде у епископа и курение им табаку...», «...превращение храмов и алтаря в склад частного имущества и политических брошюр». К «честным священникам» в Томске относят обновленцев протоиерея Федора Смиренского, Евгения Удинцева, Макария Торопова.

Пресса подготавливает читателей к церковной революции. Постоянно перепечатываются сведения о расколе из центральных газет, клеймят «контрреволюционера» Патриарха Тихона. Почти в каждом номере что-нибудь о «расколе православной церкви», о «новой церкви», о «единственно правильном1 пути», «чем была церковь при царизме», о «контрреволюции под церковным флагом» и т. д.

В 1919 году Преосвященного Виктора рукоположили в епископа Барнаульского, викария Томского. Викарные епископы с титулом Барнаульский проживали в Томске, помогая в управле

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

нии обширной епархией, и являлись священно-архимандритами Томского Богородице-Алексиевского мужского монастыря. С уходом в 1921 году митрополита Иакова (Пятницкого) на покой, на Томскую кафедру был назначен епископ Андрей (Ухтомский) . Однако последний туда не прибыл, и управляющим епархией становится епископ Виктор. Ему первому пришлось повести борьбу с начавшимся весной 1922 года обновленческим движением. Не очень ясно, в каком качестве появился весной 1922 года в Томске епископ Гавриил (Воеводин), до 1919 года бывший епископом Барнаульским, викарием Томской епархии (возможно, он вновь стал епископом Барнаульским, викарием Томским). Он явно находился в оппозиции епископу Виктору и был сторонником обновленческого движения. С другой стороны, несмотря на свой архиерейский сан, епископ Гавриил лидером этого движения в Томске фактически не стал.

Начавшееся дело «по изъятию церковных ценностей» создало благоприятную почву для раскола, о чем сообщала и газета: «Кампания по изъятию еще дала и политический результат, в виде наблюдающегося раскола среди духовенства, часть которого вместе с прихожанами встала в оппозицию к своим руководящим сферам»70. Епископа Виктора и членов епархиального совета арестовали за сокрытие церковных ценностей. Теперь они уже не могли помешать раскольнической деятельности обновленцев.

Предвидя свой арест, Епископ Виктор 19 мая 1922 года послал сообщение своему викарию епископу Иннокентию (Соколову), проживающему в Бийске, и поручил ему временное управление епархией с момента своего ареста71. Однако узурпация церковной власти проходила столь быстро, что епископу Иннокентию не дали возможность возглавить епархию.

Для работы по организации церковной революции в Томске на закрытое заседание президиума Томского губкома РКП (б) 31 мая 1922 года был приглашен о. Петр Блинов. Он выступил с докладом о положении среди местного духовенства и просил разрешения на созыв собрания томского духовенства для избрания Временного церковного управления (ВЦУ)12.

1 июня 1922 года в градо-Томской Никольской церкви состоялось первое собрание инициативной группы духовенства и мирян в количестве 23 человек, на котором горячо обсуждался вопрос о создавшемся положении Православной Церкви вооб

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

ще и Томской епархии в частности. На следующий день, 2 июня, состоялось повторное собрание в Никольской церкви, но уже с участием представителя власти Макаренко. Он указал, что позиция верховного духовенства все еще враждебна по отношению к советской власти и активно контрреволюционна. Автор газетной заметки об этом собрании пишет, что слова Макаренко «точно расплавленный свинец насквозь прожигали мозги слушателей». Доклад длился 2 часа, стояла мертвая тишина. Во Временное Церковное управление по Томской епархии (епархиальный совет) большинством голосов были выбраны священники Блинов, Удин-цев, Авдентов и миряне А. П. Таловских и Г. И. Салодилин. Председателем ВЦУ избрали Блинова. Новое Церковное управление возглавило Томскую епархию73.

Пока епископ Виктор со священниками находились на скамье подсудимых, протоиерей Петр Блинов начал делать «первые шаги» в управлении Томской епархией. Устранил иеромонаха Геронтия, благочинного 1 округа (ставленника епископа Виктора), вместо него назначил священника Артоболевского. «Привел в порядок» архиерейскую канцелярию, жаловался, что часть дел запрятана иеромонахом Геронтием и протоиереем Ландышевым, что исчезла печать епархиального управления74. Новое ВЦУ, 9 июня переименованное в Сибирское церковное управление (СибЦУ), призвало всех неслужащих священников в обновленческую церковь75. Было сделало обращение к верующим, в котором утверждалось, что никакого переворота в Церкви не произошло, только лишь устранение Патриарха Тихона76.

Из «обвинительного заключения» по делу об изъятии ценностей видна слаженность действий правительства, суда и прессы. Епископ Виктор был обвинен в «преследовании» настоятеля Преображенской церкви Торопова, в том, что он назвал его «еретиком» за вводимые им реформы, а просителей за Торопова унизил и выдворил из покоев. Сообщается, что при обыске у священника Лебедева была найдена копия рапорта епископа Виктора Патриарху Тихону о «безобразиях» протоиерея Макария Торопова, настоятеля Преображенской церкви, которого он был вынужден запретить за новшества в служении вплоть до раскаяния. Протоиерей Макарий Торопов не подчинился епископу Виктору и решил захватить Преображенскую церковь. Владыку обвинили в том, что священник церкви Иоанна Лествичника Петр Блинов под его угрозами о запрещении в священнослужении должен

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

был отказаться от реформ Богослужения в духе современности. Его обвинили и в том, что он угрожал запретом в священнослу-жении священнику Николаю Васильеву, настоятелю церкви женского монастыря, за отправление треб вне монастыря. Также обвинили в том, что контрреволюционное духовенство он, напротив, возвышает: назначил Николая Климова, уличенного в хранении антисоветской церковной литературы, сокрытой в храме вместе с золотом, серебром и товарами разного рода, не младшим священником, а настоятелем Петропавловской церкви. А священника Лебедева, члена епархиального управления, сделал настоятелем Преображенской церкви вместо Торопова, несмотря на протесты прихожан, и т. д.77

Сторонники Патриарха Тихона сидели на скамье подсудимых и уже не могли препятствовать работе обновленцев. Власть же, наоборот, приветствовала публикацию больших статей-материалов с Первого Всероссийского съезда «Живой церкви», проходившего в августе 1922 года в Москве. Эти материалы появляются и на первой странице органа Томского губисполкома и губ-кома газеты «Красное знамя». Постоянно перепечатываются сведения о расколе из центральных газет, клеймят «контрреволюционера» Патриарха Тихона. Так 10 августа 1922 года в газете «Красное знамя» (№ 176) помещается статья «В обновляемой церкви», в которой написано, что уездные города Сибири один за другим присоединяются к Сибирскому церковному обновленческому движению. Сообщается, что в городах Щегловске, Новони-колаевске, Семипалатинске, Бийске, Томске организованы уже новые церковные управления. В Сибцерковь поступают запросы с епархий и приходов относительно дальнейшего информирования, указаний и распоряжений. К Сибирскому обновленческому движению всецело присоединился и епископ Бийский Иннокентий. В Бийске, согласно полученной Сибцерковью телеграмме, новое церковное управление подготавливает съезд духовенства и мирян, организует общеепархиальную помощь голодающим. Епископ Иннокентий ходатайствует пред Сибцерковью о выделении из Томской епархии Бийского округа в самостоятельную епархию. С другой стороны, «...в епархиях, где засели князья-епископы из черного духовенства, замечается полная духовная спячка. Из Красноярска, например, миряне шлют запросы о новом движении, а духовенство в течение вот уже 2-х месяцев молчит и ничем не проявляет себя. Как видно, по старой вековой

М. В. Фаст, Н, П, Фаст, Нарымская Голгофа

привычке все еще ждут оберпрокурорского толчка или Петровской дубинки» (подпись. — М. Т.)78.

Всероссийский съезд «Живой церкви», проходивший в Москве в августе 1922 года, принял директивы о насильственных мерах в борьбе с Патриаршей Церковью. 21 августа томская газета «Красное знамя» публикует статью «Съезд о монашестве», в которой ораторы отмечают пагубное влияние монашества на все направления Православной Церкви. В газете написано, что так как «рыба гниет с головы», то и возрождение Церкви надо начинать со строгой чистки среди ее князей и всех монашествующих. Поднимается вопрос о вступлении в брак овдовевших священников и о допущении женатого епископата Здесь же статья о необходимости уничтожения монастырей. Съездом «Живой церкви» принята резолюция: все городские монастыри, мужские и женские, закрыть и обратить в приходские храмы. Находящиеся при городах или при станциях железных дорог монастырские подворья и часовни передать в ведения ВЦУ и епархиальных управлений для образования фонда единой церковной кассы. Сельские монастыри было решено преобразовывать в трудовые братства, соответствующие нормальному уставу сельскохозяйственных коммун и производственных коопераций, или во врачебные пункты с обязательством для монашества обучения правилам санитарии и гигиены. Также возможно и преобразование монастырей в приюты и дома призрения для инвалидов войны и труда, для престарелого духовенства и, по мере возможности, для прочих граждан. Всем монашествующим священнослужителям предоставляется право свободного сложения монашеских обетов при сохранении своего священнического сана.

Съезд постановил единогласно издать распоряжение по всем церквам о прекращении «поминовения о здравии» бывшего Патриарха Тихона, как «оставившего» свой пост. Кроме того, постановили выступить группе «Живая церковь» на предстоящем соборе с требованием лишения священнического сана «бывшего» Патриарха Тихона, как виновного в церковной разрухе. Съезд предписал ВЦУ уволить тех монашествующих епископов, которые открыто выступили против обновления Церкви. Заботился съезд и о привлечении колеблющегося сельского духовенства в обновленческую церковь79.

Решения съезда не только приветствовались руководящей властью, но и уже задолго до него выполнялись в Томской губер

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

нии. Мужской Алексиевский монастырь доживал последнее время. Монахи из Архимандритской заимки, еще ранее преобразованной в сельхозартель «Труд и братство», были разогнаны в августе 1920 года. Женский монастырь, который и до обновленческого съезда содержал больницу, школу и приют для детей-сирот, в 1922 году закрылся.

Нелегко стало и мирянам, бывших были прихожанами конкретных церквей по территориальному признаку. Теперь они, сбитые с толку, должны были разбираться в ориентациях церквей и их каноничности. К концу 1922 года абсолютное большинство церквей в Томске стали обновленческими. Верные Патриарху Тихону епископ Виктор, настоятель Богоявленской церкви протоиерей К. В. Лебедев, священник той же церкви В. В. Попов, настоятель Преображенской церкви протоиерей А. И. Никольский, настоятель Никольской церкви протоиерей М. Я. Хитровс-кий, настоятель Кафедрального собора протоиерей Я. Я. Галахов и ключарь собора протоиерей А. И. Беневоленский, настоятель Петропавловской церкви священник Н. С. Климов, наместник мужского монастыря архимандрит Ираклий (Попов), настоятель Знаменской церкви протоиерей В. П. Юрьев — все были арестованы. Уже 6 сентября 1922 года «Красное знамя» (№ 197) торжествующе сообщает, что «церковная революция в Томске и Томской губернии идет вперед большими шагами, с каждым днем подхватывая своими волнами все новые массы верующих. Всюду в губернии происходят перевыборы благочинных и благочинничес-ких советов, причем на смену закоренелых в старине и не способных понять духа времени отцов идет молодое прогрессивное духовенство. Всюду избираются приходские советы, из которых выметаются те верующие, которые вместе с Патриархом Тихоном никак не могут, — или просто не хотят, — понять, что дело церкви — вера, а не политика». В «Красном знамени» (№ 208 за 19 сентября) сообщается, что «крупным приобретением для Томской церковной революции является вступление в ряды ее борцов Новониколаевского (Новосибирского) епископа Софрония (Арефьева)», приглашенного и уже прибывшего на Томскую кафедру. Новый Томский епископ Софроний в заседании Томского церковного управления определенно заявил о своей лояльности к советской власти и о том, что он признает справедливость российской социалистической революции. Высшее Церковное управление в Москве и Сибирское Церковное управление в Том

М. В, Фаст, Н, П. Фаст. Нарымская Голгофа

ске епископ Софроний считает каноничным. Он приступил к работе в качестве председателя Томского Церковного управления, и его имя стали поминать за церковным богослужением как архипастыря Томской церкви. Газета уверяет, что «деревня приветствует церковную революцию». В этом же номере сообщается, что 17 и 18 сентября на собрании прибывших в Томск представителей сельского духовенства и мирян Томской губернии были заслушаны доклады Председателя Сибирской Церкви священника Петра Блинова и Председателя Томского Церковного управления епископа Софрония о новом церковном движении, и что «делегаты всецело присоединились к новому церковному движению». Действительно, сельские приходы подчинились СибЦУ. «На протяжении пяти лет после революции Церковь в Сибири лишь эпизодически управлялась Патриархом Тихоном и Священным Синодом: гражданская война и последующая разруха мешали контактам с Москвой. Поэтому в глубинке привыкли, что самая высокая духовная власть, с которой тоже иногда было трудно поддерживать связь, находится в епархиальном центре. И вот теперь сельский священник слышит, что в епархию назначен новый архиерей (а то, что архиерея может назначить вовсе не патриарх, для сельского священника привычно: так уже было при Колчаке, когда Томский Сибирский собор учредил Высшее временное церковное управление), признано еще какое-то ВЦУ, находящееся в Москве, будут проводиться какие-то реформы. ...Сельский батюшка сообщал в губернский город о признании обновленчества, но служил, как и прежде, без всяких новшеств, просто поминал за богослужением другого архиерея»80. 21 сентября в постоянной рубрике газеты «Красное знамя» (№ 210) «В обновленческой церкви» сообщается, что «Совещание делегатов Томской, Новониколаевской и Красноярской епархий из духовенства и мирян единогласно вынесло резолюцию, в которой благодарят советскую власть за предоставленное право — свободно собираться и обсуждать церковные вопросы» на приходских, благочиннических и епархиальных съездах и собраниях, благодарят и приветствуют за выход первого номера журнала «Сибирская Церковь».

В конце сентября 1922 года в Томске состоялись первые хиротонии обновленческих епископов Иоанна Завадовского в епископа Барнаульского и Николая Чижова во епископа Иркутского. И Заводовский, и Чижов были, видимо, вдовыми81, но их

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

хиротонии не предварялись монашеским постригом, что было отступлением от многовекового обычая82. Эти хиротонии были совершены епископами Софронием (Арефьевым) и Гавриилом (Воеводиным)83.

2 октября открылся Всесибирский съезд группы «Живая Церковь», в котором приняли участие духовенство и миряне84. 6 октября «Красное знамя» сообщает, что согласно постановлению Всесибирского съезда «Живая Церковь», председатель Сибирского Церковного управления протоиерей Петр Блинов возводится в сан епископа Томского и Сибирского. «Хиротония будет совершена в воскресение 8 октября в Благовещенском соборе епископами Иоанном Барнаульским и Николаем Иркутским. Протоиерей Петр Блинов будет первым у нас епископом, возведенным в этот сан из женатых священников».

А. Левитин-Краснов и В. Шавров в кн. «Очерки по истории русской церковной смуты» (М., 1996. С. 186— 187) так характеризуют П. Ф. Блинова: «Коренной сибиряк, уроженец Томской губернии, Петр Федорович был сыном местного крестьянина охотника. Впоследствии, будучи обновленческим митрополитом, он любил вспоминать о том, как он ходил, бывало, в 12 лет с отцом на медведя. Вскоре, однако, пределы родной деревни становятся для него тесными — смышленый беспокойный паренек отправляется бродить по Сибири. Затем он попадает в один из сибирских монастырей и в течение двух лет живет здесь послушником. Интерес к религии, который ему был свойствен с детства, становится еще более сильным. Уйдя из монастыря, Петр Блинов продолжает свою кочевую жизнь: старообрядцы различных толков, сектанты, странники попадаются ему на пути. Наконец 25 лет от роду возвращается он в свой родной Томск, женится и экстерном кончает местную Духовную семинарию, которая доживает последние месяцы перед закрытием.

В 1919 году епископ Виктор рукополагает его в священники церкви Иоанна Лествичника. Молодой священник сразу становится популярной фигурой среди верующих людей города Томска. Богатырь ростом, кряжистый и плечистый, о. Петр обращал на себя внимание даже своим внешним видом. Он был незаурядным человеком во всех отношениях: талантливый самоучка-самородок, он пополнял недостаток систематического образования чтением, обильным запасом жизненных наблюдений, почерпнутым им во время его скитаний. Его проповеди и духовные беседы, оригинальные и талантливые, привлекали огромное количество слушателей, людям нравилось также его внима

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

ние к простому народу. Характерно, например, что впоследствии, будучи уже архиереем, он, благословляя народ, говорил каждому индивидуальное поучение, например: "Господь да благословит всю вашу жизнь, пусть она будет чистой, как родниковая вода, светлой, как день, ясной, как солнце", всегда все экспромтом и всегда умно и оригинально».

Жаль, что ссылки на первоисточник такой характеристики о. Петра Блинова в книге не приводятся и имеется немало неточностей. Например, Петр Блинов был рукоположен не в 1919 году, а 24 апреля 1916 году, и не владыкой Виктором, который тогда еще епископом не был, а епископом Томским Анатолием Каменским85. Не соответствуют действительности и описание хиротонии Блинова во епископы. Хиротония проходила в Благовещенском соборе, а не в маленькой церквушке Иоанна Лествичника, и архиепископ-ренегат Зосима Красноярский (Александр Сидо-ровский) не участвовал в его хиротонии.

На Томской кафедре епископ Сибирский Петр был всего один месяц и уехал возглавлять Новосибирскую епархию. Позже он начал именоваться «митрополитом Тобольским и всея Сибири», в мае 1923 года стал председателем обновленческого Поместного собора и вместе с «митрополитом» Антонином Грановским возвел в сан «митрополита» в Москве в храме Христа Спасителя Александра Введенского. 4 мая особая комиссия во главе с Петром Блиновым вручила грамоту узнику Патриарху Тихону о лишении его сана, приняла активное участие в травле Патриарха, уличая его в «контрреволюционных» действиях.

Введение женатого епископата было одним из решений обновленческого Всероссийского съезда белого духовенства в августе 1922 года в Москве. Это решение стало одной из причин «раскола в расколе». Обновленческий «первоиерарх» Антонин (Грановский) и ряд других членов съезда, возмущенные столь радикальными, даже по их мнению, нововведениями, вошли в оппозицию к «Живой Церкви» и образовали свою группировку «Церковное возрождение»86.

Были рукоположены в епископы и другие женатые священники из Томского духовенства: священник Богоявленской церкви Александр Авдентов 22 октября 1922 года — во епископа Красноярского87, 15 ноября 1922 года протоиерей Макарий Торопов, бывший настоятель Преображенской церкви, — во епископа Змеиногорского (Томского викария)88, протоиерей Сергий Дмит

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

риевский стал епископом Томским, священник Александр Введенский II — епископом Алтайским89.

В октябре 1922 года в Новониколаевске, узнав о хиротонии женатого священника Петра Блинова, на губернском съезде духовенства решили прекратить каноническое общение с СибЦУ и отказались признать его высшим церковным органом Сибири. Было решено учредить Сибирскую митрополию для объединения сибирских епархий. В качестве высшего церковного органа было создано Временное церковное управление под председательством епископа Софрония (Арефьева)90. В свою очередь, Сибирское Церковное управление отправило на покой епископа Омского Димитрия, епископа Новониколаевского Софрония, епископа Бийского Иннокентия и епископа Гавриила (Воеводина) — настоятеля Томского мужского монастыря91. Теперь и в Сибири произошел «раскол в расколе», что и нужно было советской власти.

Недолго просуществовала Сибирская митрополия. Советская власть не захотела поддерживать «Церковное возрождение», в которое вошла «самая реакционная часть духовенства с принципами тихоновщины». В декабре 1922 г. «за мошенничество и помощь контрреволюционерам»92 был арестован епископ Софро-ний.

В начале февраля 1923 года в Бийское УУАЛТГОГПУ пришла телеграмма из Алтгуботдела ГПУ:

Ввиду того, что Бийская епархия намерена отколоться от СибЦУ, возглавляется реакционным епископом Иннокентием, ведущим травлю против «Живой Церкви»:

Алтгуботдел настоящим предлагает изолировать Бийского епископа Иннокентия, для каковой цели подберите юридическое основание, что послужит целью воспрепятствования откола последней от СибЦУ.

Арестованного Иннокентия направить Алтгуботдел ГПУ.

Основание: почто-телеграмма ППГПУ Сибири № 490/с93.

Епископ Иннокентий был арестован, его обвинили в призывах к свержению советской власти94.

После ареста епископа Софрония, «...СибЦУ было переведено в Новониколаевск, поближе к своему истинному руководящему органу — Сиббюро ЦК РКП(б). Решением СибЦУ епископ Петр Блинов был назначен митрополитом Сибирским»95.

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

За управление взялись молодые епископы. А в газетах с сарказмом подчеркивается: «Обновленчество не спасет церковь» — журналистам это очевидно.

Совершенно несвоевременная церковная революция не могла не веселить прессу. В одном из последующих номеров в большой статье «Новая церковь» газета высмеивала все непрекращающийся раскол Церкви и делала заключение: «Бога нет!»96.

Обновленцы, казалось, одержали безусловную победу в Томске. Но какой ценой? Это был пир во время чумы. 33 человека священнослужителей, церковнослужителей и мирян в это время боролись за отмену смертных приговоров и сокращение сроков только в одном судебном процессе в Томске. А сколько их было по стране! И не могли не знать о них вновь испеченные обновленческие епископы.

Расцвет «обновленческой» церкви в Томске продержался всего один год, несмотря на продолжавшуюся поддержку и внимание со стороны Томского губотдела ОПТУ.

25 июня 1923 года был освобожден из заключения Патриарх Тихон. Он сразу объявил о восприятии святительских полномочий и приступил к исполнению своих пастырских обязанностей. Патриарх обратился к Церкви с посланием, осуждающим обновленческое движение. Это послужило толчком к массовому возвращению в Церковь священнослужителей из обновленческого раскола. Многие видные иерархи принесли свое покаяние. Принесли покаяние митрополит Сергий (Страгородский), епископ Гавриил (Воеводин)97 и епископ Софроний (Арефьев)98. Возвращение Патриарха Тихона к церковному управлению было тяжелым ударом для обновленчества, от которого оно никогда уже не смогло оправиться.

В Томске одним из лидеров Патриаршей Церкви был протоиерей Иоанн Ливанов, (с 1931 года — епископ Уссурийский с именем Тарасий, с 1932 года — епископ Бийский, в 1933 году — расстрелян). Из «Дела» Ливанова видно, как обновленчество теряет своих сторонников среди верующих. 14 июля 1924 года на Ливанова составлен «меморандум» № 1 для ОГПУ. Содержание меморандума;

«С приездом из Москвы с Всероссийского церковного совещания протоиерея Ливанова, Тихоновское движение в городе Томске приняло крупные размеры. Четыре церковных совета перешли на сторону Тихона. Ожидается переход еще

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

4 —5 приходов. Томский Епархиальный Совет в лице Сергия Дмитриевского в панике. Обновленцы имеют мало надежды удержать группы верующих от перехода к тихоновщине. Во главе Тихоновского движения стоит указанный выше Ливанов. Последний устраивает нелегальные собрания духовенства и мирян с целью вооружения против обновленцев, называя их прихвостнями Советской власти.

Бывший Омский архиепископ Дмитрий Беликов (Ти-хоновец), проживающий в городе Томске, получив от Тихона грамоту на право вступления в обязанности Томского архиепископа, первоначально отказывался приступить к своим обязанностям, ссылаясь на престарелый возраст, но под влиянием Ливанова приступил к службе.

Ливанов в 1906 — 07 гг. состоял в Омске в противо-сектантском миссионерском обществе ив 1912—19 гг. состоял председателем миссионерского братства Димитрия Ростовского в Томске.

Разработка:

ГОО ГПУ полагал бы протоиерея Ливанова немедленно изолировать из г. Томска, как бывшего миссионера, мотивируя его изоляцию устройством нелегальных собраний духовенства и мирян города Томска»99.

Ливанова арестовали. В санкции на арест прокурор пишет, что «принимая во внимание, что обвинение, предъявленное Ливанову по статье 72 УК вполне доказано, полагал бы дознание по делу № 130 считать законченным, и, принимая во внимание, что дело Ливанова не подлежит гласному суду в виду того, что есть показание архиепископа Томского Сергия Дмитриевского, про которого Тихоновцы распространяют слухи, что он, Дмитриевский, доносит на Тихоновское духовенство в ОГПУ, считал бы необходимым таковое направить в коллегию Объединенного Государственного Политического управления на предмет применить к Ливанову административную высылку».

Основным вопросом на допросе был: «Были ли у него на квартире собрания священников после его возвращения из Москвы?» Ливанов отвечал, что собраний не было, что заходили как-то братья Тихоновы, Луканин, был Ландышев. Еще к нему заходил некто Сидоров, просил духовного руководства, но так как у него нет времени, то он просил священника Ландышева, а тот прислал записку: «Дорогой отец протоиерей Иван Алексеевич, поведение Сидорова считаю очень сомнительным, не попадите в капкан провокации».

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

Есть в деле и показание Дмитриевского от 17 июля 1924 года о том, что Ливанов дружил с купцом Петром Родюковым, что «ест хорошо... а вот Блинов ест черный хлеб» и, что «по личным настроениям в отношении советской власти Ливанов не примирим, в силу того ...что один его брат расстрелян».

Приведем и обвинительное заключение:

Ливанов — ярый сторонник Патриарха Тихона и непримиримый противник советской власти и ВКП(б), свою контрреволюционную деятельность проявлял с 1919 года, то есть со времени царствования колчаковщины, когда он являлся Председателем Совета епархиального миссионерского «Братства святителя Димитрия Ростовского» в Томске. ...Так, при церковном перевороте в 1922 году, Ливанов уклонялся от работы в Обновленческом Церковном Управлении города Томска, куда был избран духовенством и мирянами Томской губернии, а наоборот, сразу же повел агитацию против обновленчества со священниками Тихоновым Александром, Красиным Леонидом и др. Своей пропагандой Ливанов тормозил церковное движение, обострял религиозные массы против советской власти. Орудием борьбы его являлось изъятие церковных ценностей и т. д., за что Ливанов был арестован ТОМ ГОО ГПУ 10 ноября 1922 года и сидел до 15 декабря 1922 года, был освобожден под подписку о невыезде из Томска. После освобождения Ливанов не прекратил своей контрреволюционной деятельности, а остался продолжать и более углублять ее. Являясь преподавателем пастырских курсов в г. Томске в 1924 году и настоятелем Сретенской церкви, он все время вел свою пропаганду против советской власти, изъятия ценностей и обновленческого течения. Он сказал: «Сибирское Церковное Управление — самозванцы, насильники, намеренно и предательски упрятали епископа Виктора и лучших священников, чтобы беспрепятственно творить свои темные дела. Председатель и организатор Церковного Управления Блинов с сентября прошлого года состоит сотрудником ГПУ, о чем все знают. Он, Блинов, с кровавым и ненавистным для Томска Макаренко (Председателем Ревтрибунала) и ренегатом попом Макеевым (Зав. Губюста) соорудили пресловутое Церковное Управление». В Сретенской церкви он говорил: «Не думайте, православные, что церковь продалась, если она и молится за правительство, то она и ранее молилась за своих гонителей, например за Цезаря, но Царство Божие с усилием берется и напрягающий усилия обрящет его». Ливанов во время пребывания Колчака в Сибири организовал так называемое «Братство святителя Димитрия Ро

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

стовского», носившего контрреволюционный характер...»100

Протоиерей Иван Алексеевич Ливанов себя виновным не признал. Его осудили на 3 года концлагерей и отправили на Соловки101.

Вообще в Томске обновленческая церковь просуществовала до 1937 года благодаря усилиям высокообразованного и талантливого Сергия Дмитриевского. В 1937 году его тоже расстреляли102.

РАСКОЛ СТАРОЦЕРКОВНИКОВ

В 1927 году томские «староцерковники» признали высшей Церковной властью коллегию епископов, образовавших Временный высший церковный совет (ВВЦС), и по имени лидера этого движения их стали именовать «григорианцами». В 1928 году Временным Патриаршим Синодом (митрополитом Сергием) на Томскую кафедру был назначен епископ Герман Кокель, находившийся здесь в ссылке, и некоторая часть староцерковников примкнула к нему. Таким образом, православно-верующие христиане в Томске разделились на три основные течения: сторонников митрополита Сергия, сторонников ВВЦС и обновленцев. С 1927 по 1940-й год большинство верующих в Томске принадлежали течению ВВЦС, т. е. григорианцам.

Что же привело к этому расколу староцерковников ?

12 апреля 1925 года после торжественного погребения Святейшего Патриарха Тихона в Донском монастыре было оглашено распоряжение Патриарха Тихона о порядке местоблюститель-ства (т. е. временного исполнения патриарших обязанностей). Во главе Русской Церкви стал митрополит Петр (Полянский). Он оказался тем камнем, о который разбились надежды обновленцев. Обновленцы в это время настойчиво проводили ложную мысль, будто единственной причиной раскола была личность почившего Патриарха и что после его смерти не осталось никаких оснований для разделения. На что митрополит Петр твердо отвечал, что истинная Церковь едина, а обновленцы должны принести покаяние в своих заблуждениях. Тогда на Патриаршего Местоблюстителя обрушился поток клеветы и доносов. ГПУ также начинает активнее принимать меры против митрополита Петра.

М, В, Фаст, Н. П. Фаст, Нарымская Голгофа

Все переговоры митрополита с начальником секретного (церковного) отдела ОГПУ Е. А. Тучковым об урегулировании положения Православной церкви в Советском Союзе, о легализации Церкви, о регистрации ВЦУ и епархиальных управлений натыкались на требование сотрудничества с советской властью, выведения за штат неугодных властям архиереев. Требовалось осудить заграничных епископов и поддерживать тесный контакт с ГПУ в лице Тучкова. Ни одно из этих требований митрополит Петр выполнить не мог, и 10 декабря 1925 года его и группу близких ему епископов арестовали. Предвидя свой арест, митрополит Петр назначил себе трех заместителей местоблюстителя Патриаршего престола, одним из которых был митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский).

14 декабря 1925 года митрополит Сергий уведомил письмом викария Московской епархии епископа Клиновского Гавриила (Красновского) о своем вступлении в исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Однако до апреля 1927 года митрополит Сергий был лишен возможности выехать в Москву из Нижнего Новгорода.

22 декабря 1925 года в Донском монастыре под председательством архиепископа Екатеринбургского Григория (Яцковс-кого) состоялось совещание десяти архиереев, не желавших единоличной власти местоблюстителей. Они воспользовались невозможностью митрополита Сергия прибыть в Москву и образовали Временный высший церковный совет (ВВЦС). Участники совещания обратились к всероссийской пастве с посланием, в котором информировали о создании Временного высшего церковного совета для ведения текущих дел Русской Православной Церкви и для подготовки канонически правильного Собора. Вскоре ВВЦС смог получить легализацию своего учреждения в НКВД, чему, несомненно, способствовал Тучков и его помощники, подыгрывавшие новому расколу церкви изнутри.

Митрополит Сергий решительно протестовал против организации ВВЦС. Архиепископ Григорий в ответ обстоятельно изложил свою позицию, защищая правомочность ВВЦС, и предложил даже митрополиту Сергию возглавить его. Последний не принял позицию архиепископа, запретил его и сторонников ВВЦС в священнослужении и объявил о предании их церковному суду. Тогда сторонники ВВЦС обратились к митрополиту Петру с просьбой утвердить совет и аннулировать полномочия митропо

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

лита Сергия, который, по их мнению, не мог прибыть для управления Церковью в Москву.

19 января 1926 года группе архиереев во главе с архиепископом Григорием разрешили встретиться в тюрьме с митрополитом Петром. Они убедили местоблюстителя передать временно управление Церковью ВВЦС. Митрополит Петр издал новое распоряжение, в котором поручил исполнение обязанностей Патриаршего местоблюстителя коллегии из трех архиереев: архиепископов Владимирского Николая, Томского Димитрия и Екатеринбургского Григория.

В европейской части России большинство архиереев поддержали сторону митрополита Сергия, авторитет которого был выше авторитета архиепископов ВВЦС. 22 апреля митрополит Сергий вступает в переписку с митрополитом Петром. Местоблюститель признал ошибочность своего решения передать власть коллегии с участием архиепископа Григория, аннулировал полномочия ВВЦС и подтвердил прежнее назначение митрополита Сергия своим заместителем. Однако «григорьевцы» не согласны были с этим решением митрополита Петра, считая ВВЦС уже вполне официальным органом управления Церковью. Таким образом, в Русской Церкви произошел новый раскол.

В целом число сторонников ВВЦС по стране оказалось небольшим. Однако в Томске «григорьевцы» составляли большинство благодаря личности управляющего епархией архиепископа Димитрия (Беликова), который прожил в Томске около 40 лет. Известный ученый, доктор церковной истории, заслуженный профессор пользовался большой любовью и уважением в Томске. На службах архиепископа Димитрия (Беликова) всегда было много народа. Умер он в 1932 году в сане митрополита (в расколе ВВЦС). Знали в Томске и архиепископа Григория (Яцковского). С 1895 года он был вместе с протоиереем Димитрием Беликовым преподавателем Томской духовной семинарии. В 1897 году он был и ректором Томской духовной семинарии.

1 марта 1927 года начал свои заседания Томский Епархиальный Съезд. На нем присутствовало 33 человека от духовенства и 30 человек от мирян. Наиболее важным вопросом на Съезде было отношение к высшей церковной власти шз. По этому вопросу первый доклад сделал архиепископ Димитрий. Он охарактеризовал положение Русской Православной Церкви как находящейся в состоянии смущений104. Далее владыка Димитрий изложил историю пе

М, В, Фаст, Н. П. Фаст, Нарымская Голгофа

рехода патриаршей власти местоблюстителю Петру Крутицкому, а затем митрополиту Сергию Нижегородскому, и как эту власть стала оспаривать коллегия иерархов во главе с архиепископом Григорием Екатеринбургским. «Шли и может быть не перестают идти взаимные пререкания, в которых нам, живущим в Сибирской дали, трудно разобраться по отношению к их каноничности и компетентности... В следствии этой неопределенности и запутанности по делу устроения и установления высшей церковной центральной власти происходит то затрудняющее нас положение, в котором мы лишаемся руководственных указаний по нуждам и запросам возникающим в нашей местной церковной жизни, какие и впредь всегда могут возникнуть. В продолжении своего Томского служения я, лично, не получал от церковного центра никаких распоряжений и никаких официальных уведомлений, не встречал ответа и на свои письма»105. Резюмируя происходящее, владыка сказал: «Нет власти в смысле ея проявлении и в смысле сношения с нею... Прихожу к решению о необходимости временной самостоятельности в виду переживаемого замешательства в церковной жизни, неизбежно связанного с трудностями в моей епархиальной деятельности. В случаях встречи с делами, возникающими в управлении и вызывающими мое недоумение я, следуя указаниям, данным ныне почившим Патриархом, должен и буду в их решении и обсуждении обращаться к братской помощи ближайших соседних епископов. ...В случае, если постигнет меня прещение того или иного иерархического представителя церковной власти, то сочту его прещением произвола, не оправдываемого канонами, не говоря уже о противоречии заветам о христианской любви. Если бы оно было суждено для моих седин, понесу его, как возложенный крест»106. Вероятно владыка Димитрий понимал, что, поддержав одну из сторон, с другой стороны выйдет в его адрес «прещение», и делал попытку остаться со всеми в мире. По данному вопросу выступило еще пять докладчиков, также отстаивающих необходимость и каноничность автокефалии. Выслушав доклады, Съезд вынес решение: «Ввиду того, что в настоящее время высшая церковная власть оказывается фактически несуществующей, а относительно представителей ея и приемников среди иерархов происходят разделения, нарушающие мир Церкви и, кроме того, принимая во внимание огромное расстояние, отделяющее нашу епархию от церковных центров, и фактическую невозможность порой поддерживать с ними сношения, Томский Епархиальный Съезд, в соответствии со своими неотложными церковными

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

потребностями, постановляет: Томская Церковь, верная Божественным канонам и всем церковным законоположениям, не порывая общения с вселенскими патриархами, всею Соборною Православною Церковью вообще и Русской в частности, признает необходимым оставаться в своих церковных делах самоопределяющеюся и будет находиться до времени, когда укажет Господь, в положении автокефальной (самостоятельной) Церкви, самоопределяющеюся по разуму канонов только под водительством своего епископа в лице архиепископа Димитрия (Беликова) и возглавляемого им Автокефального Епархиального Совета, избранного Епархиальным Съездом, причем бы Съезд находил бы более целесообразным и даже правильным обратиться с ходатайством к гражданским властям об учреждении временного областного Сибирского Церковного Управления, к которому бы Томская Церковь и присоединилась»107.

О положении в Томске в связи с расколом можно узнать из протоколов заседаний Епархиального Совета в Барнауле т. Весной 1927 года из Барнаула были посланы делегаты в Новосибирск и Томск, чтобы выяснить мнение соседних епархий по отношению к высшей церковной власти. 24 мая 1927 года делегаты на заседании Барнаульского Епархиального Совета доложили, что в Томске архиепископ Димитрий объявил свою епархию автокефальной. Автокефалию владыка Димитрий основал на указе Патриарха Тихона от 20 ноября 1920 г.109 Причиной этому послужили главным образом отсутствие в центре законной избранной церковной власти и раздоры. Делегаты сообщают, что архиепископ Димитрий заместителей местоблюстителя не признает и не доверяет им, как не имеющих при себе коллегиального управления. Зато на ВВЦС смотрит как на коллегию, имеющую возможность созвать предсоборное совещание и поместный собор. Считает, что авторитетную власть может избрать только предсоборное совещание, созванное при помощи ВВЦС.

За объявленную автокефалию архиепископ Димитрий подвергся отлучению со стороны заместителя Патриаршего местоблюстителя архиепископа Серафима Угличского*. Архиепископу Новосибирскому Никифору и епископу Кузнецкому викарию

* Осенью 1926 года до 30 марта 1927 года митрополит Сергий находился под арестом и временное управление Церковью взял на себя митрополит Иосиф (Петровых), а после ареста последнего с 13 декабря 1926 года — архиепископ Серафим (Самойлович), управлявший до освобождения митрополита Сергия.

М, В, Фаст, Н, П. Фаст. Нарымская Голгофа

Томской епархии Никону, архиепископ Серафим предложил принимать в свое каноническое и молитвенное общение и архипастырское попечение те приходы Томской епархии, которые пожелают быть в общении с Патриаршей Церковью, возглавляемой местоблюстителем митрополитом Петром и его заместителями. Об отлучении от Церкви архиепископ Димитрий объявил с церковной кафедры Томского собора. Результаты отлучения сказались очень быстро. Диаконы, сослужащие архиепископу Димитрию, отказались причащаться с ним. В Томске из подчинения архиепископа Димитрия откололись сразу две церкви — Сретенская и Вознесенская с протоиереями Лебедевым и Климовым. Кроме того, отпали благочиние № 3 и еще 10 приходов. Со слов барнаульских делегатов, у архиепископа Димитрия была мысль создания Сибирской митрополии, но после отлучения эта мысль отпала. Он сообщил делегатам текст телеграммы, посланной архиепископу Серафиму: «Углич арх. Серафиму. Был остаюсь хочу быть общении со всею Русскою Церковью посему должен признать себя канонически правомочным на служение особенно ввиду неотложной нужды успокоения глубоко смущенного верующего общества». Познакомил он делегатов и с ответом архиепископа Серафима: «содержание Вашей телеграммы послал Москву митрополиту Сергию прошу его принять Вас общение»110. Но делегаты сообщили, что архиепископ Димитрий смотрел отрицательно на запрещение митрополитом Сергием ВВЦС. Он колебался в своем решении, однако понимал, что остановиться на автокефалии опасно, и вел переписку с членом ВВЦС епископом Борисом (Рукиным).

И в Томске, и в Барнауле осознавали непопулярность ВВЦС, в котором не было особо выдающихся иерархов. Однако видели в ВВЦС принцип соборности, тогда как единоличная власть местоблюстителей многих пугала. Заместительский институт считали явлением ненормальным и неканоничным, ибо, по канонам, преемство власти по своему личному произволу недопустимо.

Интересно отметить, что епископ Барнаульский Владимир (Юденич) был сторонником подчинения патриаршему местоблюстителю Петру Крутицкому и его заместителям. Епископ Владимир был народным избранником. В епископы его выдвинули на съезде духовенства и мирян Барнаульской епархии 3/16 февраля 1927 года. Заместитель Патриаршего местоблюстителя архиепископ Серафим Угличский согласился на его хиротонию, но потре

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

бовал от него подписать присягу признания единственно законной церковной властью в России Патриаршее управление, возглавляемое патриаршим местоблюстителем Петром, митрополитом Крутицким и его местоблюстителем, и осуждающую ВВЦС1П. Архимандрит Владимир присягу дал, и был рукоположен во епископы архиепископом Иннокентием Бийским. Однако на заседаниях епархиальных советов 24 мая и 24 июня решили временно признать высшей церковной властью ВВЦС до созыва 2-го поместного собора. Епископ Владимир, стремясь сохранить епархию от раскола и религиозных волнений среди верующих, был вынужден подчиниться решению епархиального совета112.

В 1927 году Томская епархия староцерковников ориентации ВВЦС охватывала современные Томскую и Кемеровскую области. На этой территории было организовано 22 благочиния с 161 храмом113. Священников было 146, диаконов — 15, псаломщиков — 51114.

С 1928 года владыка Димитрий получил титул митрополита Томского и Сибирского. С 1932 г. епархия носила название Западно-Сибирской митрополии. В 1937 году в Западно-Сибирской митрополии оставалось 30 храмов, из них действующих — всего 15. Храмы были в г. Красноярске — 1, в Новосибирске — 1, в Кемерове — 1, в Томске — 2, остальные в сельской местности: Коларове, Нелюбине, Мазалове, Рождественке, Тогуре, Топках, Заледееве, Салтыкове, Болотном, Юрге115. Последний Томский григорианский епископ Иувеналий (Зиверт) в 1937 году был арестован и расстрелян116 вместе с епископами других ориентации. До 1940-го года в Томске просуществовали общины храмов Иоанна Лествичника и Вознесения Господня. Трудно сказать, к какому течению принадлежали священники Тимофей Гапочка и Иоанн Мельцов, малое время возглавлявшие общины этих томских церквей в 1940 году, но активный член этих общин Лидия Ивановна Хлебникова (отбывшая с 1940 года 10 лет лагерей, как «активная церковница»117, считала «своим» епископа Иувеналия (Зиверта), принадлежавшего ориентации ВВЦС.

В 1927 году по постановлению ОГПУ был сослан в Томск на 3 года сторонник юрисдикции митрополита Сергия (Страго-родского) епископ Герман (Кокель). Здесь Патриаршей Церковью ему было поручено возглавить Томскую епархию. Таким образом, в Томске стало две староцерковнических Церкви.

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

Интересно привести воспоминания В. Черепанова, описывавшего жизнь церкви 30-х годов: «Церковь в Сибири в то время была разъединена на «тихоновцев», «григорианцев» (от имени митрополита Екатеринбургского Григория), отличавшегося от «тихоновцев» крайней непримиримостью к власти, крайним непризнанием власти, и «обновленцев» — «живоцерковников» — лояльных к власти, признающих ее законной»118. Вообще «непримиримыми» к власти томские григорианцы не были, хотя, видимо, были наиболее строгим течением.

ЖИЗНЬ ЦЕРКОВНЫХ ОБЩИН. ЗАКРЫТИЕ ХРАМОВ

Власти стали прилагать большие усилия к закрытию храмов. Церковным общинам приходилось вести тяжелую борьбу за свое существование. Общины обвинялись в невыполнении договоров по содержанию храмов, которые являются «народным» достоянием, в том, что церкви находились вблизи школ, больниц и других общественных зданий, в том, что была нужда в кирпиче. Храмы закрывались, отдавались под клубы, зернохранилища, разбирались на кирпичи. Так, в 1929 году в Томске были закрыты церковь Казанской иконы Божией Матери при бывшем Алекси-евском монастыре119, Успенская и Иннокентьевская церкви женского монастыря (а в 1930 году и снесены)120, Богоявленская церковь121. В 1930 году закрыли великолепный Троицкий кафедральный собор, построенный в 1900 году по проекту архитектора Тона. Был подготовлен проект постановления Президиума Томского горсовета «О ликвидации молитвенного здания Троицкого кафедрального собора»:

«В Томский горсовет поступают массовые требования трудящихся г. Томска, изложенные в протоколах собраний и подписях, о закрытии Троицкого кафедрального собора, находящегося на площади Революции в непосредственной близости от ВУЗов и важнейших государственных учреждений.

Эти настойчивые требования трудящихся вполне обоснованы, и по существу давно должны быть удовлетворены, в связи с наблюдавшимся сейчас в Томске острым

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

жилищным кризисом, который к тому же прогрессивно растет. В результате создавшегося положения вновь открываемые учебные заведения, на которые ложится сейчас особенно ответственная задача по подготовке кадров специалистов, нередко оказываются совершенно не обеспечены потребностями жилой площади, что безусловно вносит резкие перебои в работу ВУЗов.

В то же время громадное здание Кафедрального собора используется не только не целесообразно, но в то же время, как выяснено специальным обследованием — преступно-бесхозяйственно (промораживание стен, порча водопровода и отопления и т.п.), что вполне подтверждает факты хищнической эксплуатации здания большой ценности.

На основании изложенного Томгорсовет, учитывая наличие в Томске достаточного количества других молитвенных зданий, полностью удовлетворяющих потребности верующих (13 православных церквей и 7 молитвенных зданий других вероисповеданий)

ПОСТАНОВИЛ:

1. Возбудить ходатайство перед СКИК через ОПК о ликвидации молитвенного здания Троицкого собора в порядке ст. 36 декрета ВЦИК от 8 апреля 1929 года и передаче его в распоряжение горсовета под музей, а помещение, занимаемое ныне музеем — в учебные заведения.

2. Предложить Горчасти ОАО произвести дознание и привлечь к ответственности церковный совет за допущенную порчу водопровода и отопления»122.

Президиум СКИК постановлением от 8 марта 1930 года за № 27 отклонил ходатайство Томского окружного исполнительного комитета «О ликвидации Троицкого кафедрального собора». Тогда председатель Томского окрисполкома тов. Нагорнов учит, как грамотнее составить бумагу на закрытие собора. За дело берется газета «Красное знамя», которая пишет, что 13 лет знамя томских черносотенцев хранилось в стенах собора: «...Требуем немедленно закрыть церковь. ...Протодиакон Ядрышников, бывший белый офицер Богоявленский, церковный староста Соколов — черносотенец и бывший крупный подрядчик, теперь член профсоюза, дети которого учатся в музыкальном и строительном техникумах, и сторож Шадрин — человек с темным прошлым. Эти махровые контрреволюционеры попытались скрыть хранение черносотенного знамени, на их квартирах обнаружено похищенное ими церковное имущество — облачение, ценные книги, свечи, найдено несколько тысяч царских и колчаковских бумажных рублей и до

М. В. Фаст, Н, П. Фаст, Нарымская Голгофа

2-х пудов медных денег, царские и колчаковские портреты и прочее. Кроме того, у Соколова обнаружен револьвер с патронами, который хранил без разрешения. Этот же Соколов, бывший член "Союза русского народа" говорил, что придет время, когда он с этим знаменем пойдет по улицам Томска.

Выяснилось, что эта шайка вела систематическую черносотенную агитацию среди темных обывателей и приезжающих крестьян, посещавших церковь. Пора покончить с этим черным гнездом контрреволюционного воронья. Требуем немедленно закрыть собор!»123.

Еще добавили несколько актов о том, что в стенах трещина, отопление в неудовлетворительном состоянии, указали, что община не имеет средств на указанный ремонт... и, наконец — «Акт о передаче в госфонд имущества церкви». Президиум Сибирского краевого исполнительного комитета Советов 3-го созыва не сразу дал согласие на ликвидацию собора, по крайней мере 18 марта 1930 года он отклонил ходатайство о его ликвидации. Но уже в мае 1930 года храм был закрыт. До апреля 1931 года здание использовалось под учебные мастерские курсов «Установка». В марте 1931 года было возбуждено ходатайство перед ВЦИКом об использовании этого здания под планетарий124. И все же «здание большой ценности» в 1934 году уничтожили. В преступлении века должны были принять участие все. Появилось воззвание: «Каждый томич унесет кирпич!» (из воспоминаний очевидцев).

В 1930 же году были закрыты в Томске, а потом и снесены Духосошественская125 и Сретенская церкви126.

10 августа 1932 года, по «многочисленным ходатайствам трудящихся», вышло постановление о ликвидации Иверской часовни, так как она находилась на площади, отведенной под сквер. На заседании президиума Томского Совета «О ликвидации молитвенного здания Иверской часовни, находящейся на базарной площади» говорится, что «часовня возведена в 1854 году томским купцом Петровым к проезду через город Томск бывшего царского наследника царя Николая II... является памятником эпохи самодержавия, свергнутого революцией волею трудящихся... Находится в непосредственной близости от целого ряда Советских учреждений... Имущество передать в Петропавловскую церковь»127. Часовня была разрушена и впоследствии на ее месте построен памятник Ленину, который стоит до сих пор.

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

В 1934 году были закрыты и в дальнейшем снесены Преображенская церковь128 и старый Благовещенский собор129.

В 1934 году в Знаменской церкви прекратил служение дьякон Д. А. Терпигорьев, так как «не мог более платить налог». В феврале 1935 года староста Казаков докладывает, что Знаменская церковь «не выдерживает всей тяжести расходов на содержание епископа, и церковь и причт страдают от чрезмерного состава причта, третий человек лишний, кто-то должен уйти». Уволили священника Балбутского, а вскоре городская власть закрыла церковь и предложила ее Сплавфлоту под клуб130. Сохранилось в «Деле» письмо в защиту Знаменской церкви. Ниже приводится это трогательное письмо (орфография сохранена):

Город Томскъ

горсовету адмнадзору Кант-ралевскому (Котляревскому) оть Крестянина Романова Георгия Ефимовича заявление.

1935 10/5 настоящий заявляю Я. Романовъ Георгий Ефимовичъ вам Г-нъ Коктралевский Кто вамъ разрешылъ Закрыть Знаменскую Церковь и покакой Причини вы мне Говорили 19 II что залеригию нисылали Асами нарушайте То Я Романовъ Георгий Ефимович Катигорично Приупреж-даю вамъ этоть храмъ нешывелить

Подпись Самыя Главнейщие Глава войскъ Обьеди-ненова Государства Па управления всехъ нацый и всего земного Шара Романовъ Георгий Ефимович131.

Несмотря на то, что автор этого заявления был, по всей видимости, не вполне здоров, он был осужден в 1937 году на 8 лет концлагерей и 5 лет поражения в правах132.

В 1936 году закрыли Никольскую церковь133.

В 1937 году оставалось четыре действующих православных храма в Томске, из них: церкви Иоанна Лествичника и Вознесенская принадлежали григорианцам, Петропавловская — обновленцам, а Троицкую (единоверческую) церковь делили между собой единоверцы и община чисто православная Патриаршей Церкви, которая перешла сюда, потеряв Воскресенский храм. Хотя единоверцы и признавали над собою власть Московской Патриархии и епископа Томского Серафима, мир с общиной из Воскресенского храма их не брал134. В конце концов, исходатайствовали разрешение отгородить правый придел сплошной стеной, и его заняла малочисленная (15 — 30 человек) община единоверцев135.

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

За 1929— 1931 годы были закрыты почти все сельские церкви 136. Закрывали храмы или обманным путем, или откровенно цинично и грубо. Иногда достаточно было арестовать священника, и тогда оказывалось, что некому служить. О том, как велась «культурная борьба с религией» говорит, например, такой документ:

В Томский Окрисполком верующих с. Молчанове

2 февраля 1930 г. собрание граждан, в большинстве неверующих, постановили закрыть Молчановскую церковь, не считаясь с большинством верующих. По адресу верующих сыпались оскорбления в разных фразах. Собрание в деревнях не проводилось не смотря на то, что приход имеет 5000 верующих. 3 февраля утром в церковь для сдачи имущества явились инспектор уголрозыска Альфер Монаков и Алексеенко и представители верующих Сысоев и Бобковский. Сюда же ввалилась и толпа комсомольцев и служащих с женами.

Вот здесь то и началась расправа с религией.

Протокол закрытия не был еще утвержден окриспол-комом, и здание еще числилось за верующими, и оскорблять религиозные чувства верующих было неуместно.

В церкви ходили в шапках, курили, плевали, одевали ризы, кощунствовали, женщины ходили в алтарь, иконы били в церковной ограде, в старостинской конторе брали деньги и ложили в карманы (эта фраза слегка зачеркнута), престол вынесли, на плащенице сломали стекла.

Все это происходило под лозунгом культурной борьбы с религией, напугавшись таких культурников, верующие просят защиты Окрисполкома, одновременно возбудив ходатайство пред ВЦИК-ом. Явившийся начальник РАО т. Шидер прекратил безобразия. Теперь церковь опечатана, сдача не производится и ждут утверждения Окрисполкома.

Церковный староста В.И. Сысоев неграмотный и за него расписался Пронгатов председатель церковного совета Моторов137.

По всем сельским советам были разосланы «Инструкции постоянной комиссии при Президиуме ВЦИК по вопросам культов» от 16 января 1931 г. (Москва. Кремль), в которых снова и снова подчеркивалось, что религиозные объединения правами юридических лиц не пользуются и им воспрещается «создавать кас

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

сы взаимопомощи, богадельни, приюты, странно-приемные дома, общежития для бедных, похоронные кассы... Запрещались организации специальных детских, юношеских, женских молитвенных собраний, запрещалась организация кружков рукодельных, литературных, трудовых, по обучению религии, устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и оказывать лечебную помощь и тому подобное... Особо подчеркивалось, что лица, лишенные избирательных прав, не могли быть избраны членами исполнительных органов в церковном совете»138. Новосибирский областной исполнительный комитет регулярно требует сведения о закрытии церквей и поучает, как это сделать: «Для закрытия церквей или молитвенных домов (часто бездействующих, священников уже остается все меньше и меньше) необходимо вывесить на двери церкви объявление, извещающее желающих взять в аренду данное церковное здание, и если в течение 7 дней не найдется желающих верующих взять церковное здание в аренду, объявление снимается. После этого проводится общее собрание граждан, колхозников и принимается решение о передаче этого церковного здания под культурные нужды». Если до этого церкви самовольно местные власти использовали под склады, кузни и прочее, то теперь в порядке статей 34 и 35 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года принимаются меры к оформлению закрытия церквей. Новосибирский облисполком незамедлительно утверждал решения райисполкомов и крайисполкомов о закрытии церквей.

Начавшиеся в 1929 году разрушительные притеснения церковных общин сказались и на преследовании колокольного звона, столь ненавистного воинствующим безбожникам. Издаются циркуляры, разрешающие горсоветам и райисполкомам ограничивать и воспрещать колокольный звон на местах под любым предлогом. 2 ноября 1934 года вышло постановление № 944 «О воспрещении колокольного звона в населенных пунктах Томского района», в котором говорится:

«Ввиду того, что колокольный звон в молитвенных помещениях нарушает правильное течение занятий в школах, воспитательных и других государственных и общественных учреждениях и организациях села, и учитывая культурный рост колхозного и единоличного сектора села, президиум городского совета постановил 1) воспретить колокольный звон в следующих молит

М. В. Фаст, Н. П, Фаст, Нарымская Голгофа

венных пунктах района... (перечисляется 38 сел и деревень), 2) просить Президиум Западно-Сибирского края об утверждении настоящего постановления, 3) предложить сельсоветам немедленно принять меры к проведению настоящего постановления, объявив его заинтересованным религиозным объединениям, широко развернув в связи с этим соответствующую массово-разъяснительную работу. Постановление подписали Председатель горсовета — Кроловецкий и секретарь — Клешнин»139.

При этом колокола молитвенных домов в местностях, где уже запрещен колокольный звон, «подлежат реализации исключительно путем зачисления их местными райфо в госфонд и передачу Металлолому. Использование колоколов местными органами по своему усмотрению — не допускается» Этот документ подписан 22.08.1933 года140. В городе церковные общины «добровольно» сдают колокола на хозяйственные нужды. Обновленцы, «сознавая нужду страны в металле и желая помочь ей», сами предлагают административному отделу на индустриальные нужды страны 3 колокола, общим весом 130 пудов из Никольского храма уже в апреле 1929 года. Немного позже пришлось расстаться с колоколами, отлитыми в Тюмени в 1810 году Алексеем Штони-ным141 и Поликарпом Гилевым с сыновьями в 1825 году142. Троицкий собор сдал три колокола общим весом 429 пудов; сдали колокола Сретенская, Знаменская, Казанская и др. церкви.

В 1934 году начался особо тщательный учет колоколов, «столь необходимых» на нужды индустриализации. По городу Томску насчитали 47 колоколов общим весом в 12493 кг. По селам только Томского района зарегистрировали 191 колокол143. Парабельский райисполком шлет совершенно секретные радиотелеграммы-отчеты в окрисполком Макарову и в НКВД Марто-ну: «Вашу 315 выполнили. Материал всему району количестве 6346 килограмм сдан приемщику Айзину. Партия Чигара-Нарым-Алатаево отправлен пароходом Эйхе. Материал Парабели сдан пристань шестнадцатого. Смирнов»144. Вся подшивка документов этого дела об учете колоколов и отправке их на металлолом.

14 сентября 1934 года вышло постановление горсовета № 760 «Об использовании каменных и мраморных плит и памятников, не зарегистрированных на кладбищах», в соответствии с которым разрешалось памятники «использовать под сырье для местной промышленности каменно-обрабатывающего производства, работающего на местном сырье и вырабатывающего пред

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

меты широкого потребления: точильные бруски, точила, оселки...». Позже и вообще закрыли старинные кладбища и на их месте выстроили заводы и жилые дома145.

После массовых репрессий 1937 года священников в храмах не осталось. Троицкую единоверческую церковь закрыли в сентябре 1939 года и отдали ее под культурные нужды хлебокомбината146. В начале 1940 года Петропавловскую церковь закрыли и передали под склад в заготзерно во временное пользование147.

Последними в 1940 году оставались церкви Вознесенская и Иоанна Лествичника. На короткое время там даже появились священники и активизировалась общинная жизнь. Однако против общин организовали травлю, а их активных членов арестовали148. Обе церкви в дальнейшем были снесены.

РЕПРЕССИИ 30-Х ГОДОВ

В 1926 году был принят новый Уголовный кодекс РСФСР, в котором появилась известная 58-я статья, по которой в течение тридцати четырех лет могли обвинить практически любого человека в контрреволюционных преступлениях. Первыми осужденными по 58-й статье в г. Томске были дочь протоиерея Владимира Калугина — Клавдия Калугина и псаломщик Воскресенской церкви Федор Просандеев149, которых обвинили в контрреволюционной агитации, и 4 ноября 1927 года приговорили каждого к 2 годам концлагерей. Оба обвинялись в сборе средств для оказания помощи ссыльному духовенству. Многие священники были допрошены как свидетели, но они не выдали Просандеева и Калугину. И только протоиерей Евгений Удинцев в своих показаниях подтвердил, что действительно, «Клавдия по подписным листам собирала деньги на ссыльное духовенство. Калугина настроена на 100% антисоветски...»150.

В 1929 году разворачивается кампания по «изживанию религиозности». Секретарем ВКП(б) Л.М. Кагановичем было разослано по стране директивное письмо под названием «О мерах по усилению антирелигиозной работы». Духовенство объявлялось Кагановичем политическим противником ВКП(б). 8 апреля

М. В, Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

1929 года было принято новое законодательство «О религиозных объединениях», по которому деятельность религиозных общин ограничивалась стенами «молитвенных домов»151. Духовенство и верующих начали всячески притеснять. Святотатство, кощунство и издевательства над чувствами верующих даже поощрялись. Начинаются массовые репрессии против священнослужителей.

Жизнь священнослужителей стала столь тяжелой, что некоторые отказывались служить в Церкви и даже просили снять с них сан. В декабре 1929 года отрекся от сана священник С. С. Федоров152, оставили служение диакон Петр Руковишни-ков153 и диакон С. Я. Шевлагин. В январе 1930 года появилось сообщение в газете «Красное знамя» об отречении от сана священника М. Л. Попова154. 6 февраля 1930 года снял с себя сан священник П. П. Тихонов155. В феврале 1930 года отрекся от своего служения псаломщик П. В. Способин156. Сняли с себя сан диакон И. Д. Псарев157, священник А. Р. Дудкин из села Батурино158. Многие священнослужители переходили на гражданскую работу и пытались скрыть свою принадлежность к Церкви.

В конце октября 1929 года в Томске прошел суд над протоиереем Иоанном Беневоленским (уже отбывшим 3 года наказания за противодействие изъятию церковных ценностей), протоиереем Николаем Васильевым, протоиереем Евгением Ландышевым, тремя сестрами Ильиных. В эту «активную контрреволюционную организацию церковников» были включены также ученый Петр Пудовиков, бывший староста церкви домовладелец Дмитрий Васильев и хирург Иосиф Парховников. Все они обвинялись по статье 58-10. У академика Пудовикова, преподавателя духовных училищ, при обыске изъяли 94 книги богословского характера. На о. Иоанна Беневоленского дал очень «ценные» показания протоиерей Евгений Удинцев: «Беневоленского Ивана Алексеевича, бывшего протоиерея, ключаря Томского кафедрального собора, знаю давно. По своим убеждениям он монархист. С 1905 года он принимал активное участие в организации "Союз Русского Народа", состоял председателем Томского Губернского отдела... За противодействие изъятию церковных ценностей Беневоленский был судим и отбыл три года изоляции, но остался неисправим. Одаренный от природы богатым интеллектом, недурными ораторскими способностями, настойчивый и упрямый, он крепко затаил злобу. Упорно, где только и как только мог, он со злым сарказмом

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

критиковал и высмеивал все мероприятия советской власти или отдельных ее представителей... говорил, что советская власть не удержится, теперь ведь нет церковных ценностей для откупа. Все разграблено, растащено, поругано, из великой и богатой Россия превратилась в ничтожную, нищую... За границей с нашими полпредами разговаривают как с лакеями не далее прихожей...». В таком же духе Удинцевым были написаны характеристики и на остальных подсудимых. Протоиерей Николай Васильев получил срок 5 лет концлагерей, Петр Пудовиков — 3 года концлагерей. Остальных из-под стражи освободили без права проживания в 6 городах, в том числе и в Томске. Можно предположить, что такое «легкое» наказание они получили в связи с тем, что тюремный врач сделал заключение относительно Парховникова, Беневоленского и Васильева Д., что они «пешком следовать» не могут, то есть больны159.

В 1929 году в селе Тарбеево были арестованы в компании с односельчанами священник Гавриил Гаврилович Ярославов и псаломщик Василий Федорович Мельников. Осуждены они были по статье 58-10. Отец Гавриил был приговорен к расстрелу, а псаломщик Мельников — к 10 годам концлагерей шо. В это же время в с. Семилужное Томского района местный священник Александр Григорьевич Мелентьев получил 3 года концлагерей за протест против закрытия церкви. В меморандуме в ОГПУ на Мелентьева написано: «По нашим данным установлено, что в апреле месяце в с. Семилужное (Семилужках) Томского округа в связи с эпидемией скарлатины сельсоветом была по предложению санитарной комиссии закрыта церковь на 7 дней для дезинфекции. Местный священник Мелентьев... используя временное закрытие церкви, стал в контрреволюционных целях распространять среди крестьян слухи о том, что церковь коммунисты хотят закрыть навсегда... собралась толпа около церкви в 100 человек». Народ добился открытия церкви, но священник был арестован, и приход остался без священника. Ревностное служение батюшки хорошо отражено в показании на него местного псаломщика Петра Вер-битского: «Он прибыл к нам из Александровки, очень ревностный верующий, в праздники начинал служить с 4 часов утра и до 12 дня, а с 5 часов вечера начинал акафист...»161.

В начале февраля 1930 года прошли массовые аресты в городе Томске. Было арестовано более 60 человек и среди них 6 священников (А. И. Артоболевский, В. М. Бердников, А. И. Васне

М. В. Фаст, Н. П. Фаст, Нарымская Голгофа

цов, Н. С. Климов, Л. Л. Радиончик, Н. А. Чистосердов), 5 диаконов и иподиаконов (Иннокентий Богославский, Александр Колон-дадзе, Сергей Орлихин, Николай Шадрин, Павел Жадин), псаломщики, регент. Остальные были бывшими миллионерами, владельцами приисков, фабрик, свечных заводов, магазинов, домов, бывшими офицерами и другими «бывшими людьми». Все эти «бывшие» пользовались авторитетом у прихожан церквей. Около половины из числа арестованных были старостами, председателями и членами церковных советов. Например, в постановлении на арест А. Е. Егорова написано, что он «является бывшим членом СРН, владельцем винной лавки, отобранной за бесхозяйственность, имеет четыре трехэтажных дома...». При обыске у него изъяли «свечи церковные 17 штук, бахрому церковную, трехцветный флаг, книжку "Безбожие и пьянство", царский портрет». Из показаний свидетелей станет известно, что он был член Епархиального совета. За все это он будет приговорен к расстрелу.

Половина арестованных были «домовладельцами». Все они назывались «махровой черносотенной публикой, сгруппировавшейся вокруг церкви» и обвинялись в непримиримой вражде к советской власти. Поделили их поровну на две группы по признаку «кто у кого пил чай» по большим праздникам. Одна группа была выделена в «Дело № П-7884»; они собирались на квартире Т. В. Гаркина, бывшего сибирского миллионера, скотопромышленника, имевшего большой фруктовый сад, а значит, и варенье к чаю и даже самодельную фруктовую наливку. Другую группу объединили в «Дело № П-8805», эти собирались в большом и гостеприимном доме протоиерея Николая Чистосердова. Дом ему достался по наследству от купца Гадалова (приемных родителей его жены)*. Имел Чистосердов пасеку, а значит, и мед к чаю. Из дел следует, что, встречаясь, они обсуждали текущие события, гонения на Церковь, собирали деньги, покупали продукты и отправляли их ссыльным священнослужителям в Нарым, предполагали даже создать комитет помощи ссыльным. Среди священников и церковнослужителей были и свои «осведомители»: протоиереи Евгений Удинцев и Стефан Нестеровский (позже, в 1937 году, он будет расстрелян), диакон Иоанн Псарев, староста Н. В. Казаков,

* Воспоминания внучки священника Чистосердова — В. С. Брагиной.

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

священники В. Г. Явтухович и А. Г. Сухорученко. Все они тоже были частыми гостями у Чистосердова и Гаркина. Из показания протоиерея Стефана Нестеровского, хранящегося в «Деле», читаем: «...В квартире Тараса Гаркина (бывшего миллионера Сибири) я живу с 1929 года... здесь часто собирались вместе человек по 25 выпить чашку чая с вареньем и наливки собственного приготовления, рассаживались по группам и вели самые антисоветские разговоры, вздыхая о прошлой жизни, ругая советскую власть, ждали избавления с Запада... Н. М. Гроздова особенно болела, что разрушили святыни и за гонение на священников. Говорили, что колхозы распадутся, ибо в них насильно загоняют крестьян, что в колхозы идут одни лодыри... Ядрышников говорил, что настанет время, когда на Соборной площади будут не коммунисты ораторствовать, а он велегласно будет читать манифест об освобождении русской империи от большевиков... Говорили, что так жить дальше нельзя... кормят кониной и той скоро не будет... масса безработных... сняли колокола... Братья Богословские усиленно агитировали среди посетителей собора, чтобы принимать все меры против похода безбожников на Новый собор, советовали собрать человек 400 — 500 и идти в горсовет с протестом...». В донесениях других «бдительных граждан» читаем, что «в своем кругу они называли друг друга «господами», «настраивали крестьян против коллективизации, против лесозаготовок», «распространяли слухи о скорой гибели советской власти, распространяли слухи о гонении на Церковь». Сами подсудимые отрицали, что вели антисоветские разговоры, и не признавали обвинений, предъявленных им. И тем не менее 50 человек было приговорено к расстрелу, 8 — получило по 10 лет концлагерей, один — 5 лет концлагерей, а милосердных женщин Груздову, Бе-зотчества и Синичкину, собиравших деньги и отправлявших посылки сосланному в Нарым духовенству, самих отправили в ссылку в Туруханский край. Отбывший срок М. А. Михайленко (помощник старосты) в 1937 году был расстрелян, Иннокентий Богословский в 1937 году получил новый срок — 10 лет концлагерей и 5 лет ссылки, Сергей Орлихин, отбывая свои 10 лет лагерей, заболел туберкулезом и умер в 1945 году. Расстреляли в 1937 году и сына о. Н. Чистосердова Сергея Николаевича162.

В феврале 1930 года был осужден священник села Мазало-во Иван Васильевич Копендюхин. Чтобы закрыть церковь, его отправили на лесозаготовки. Вернувшись и узнав, что церковь

М. В, Фаст, Н, П. Фаст. Нарымская Голгофа

опечатана, он попытался провести церковно-приходское собрание верующих, за это и был выслан вместе с семьей на 3 года в Туруханский край163. На 3 года в концлагеря был отправлен священник села Кривошеино Михаил Егорович Садовский164. В марте 1930 года закрыли церковь в селе Никольском Кривошеинско-го района, а служившего в ней священника Николая Николаевича Ильменникова «за антисоветскую агитацию» приговорили к расстрелу. Псаломщика этой же церкви Петра Ильича Осипова осудили на 10 лет концлагерей и отправили на Колыму165. В марте 1930 года на 5 лет концлагерей был осужден священник села Бе-ловодовка Владимир Васильевич Плотников. В 1920 году его лишили права голоса. В 1928 году его осудили за несдачу хлебных излишков (статья 107), после 10 месяцев тюремного заключения отправили в концлагеря166. По «Делу П-5997» в 1930 г. прошло 123 человека, в том числе и священник Чердатской церкви Сергей Федорович Клавдии, ранее судимый «за срыв лесозаготовок», теперь получил ВМН (высшую меру наказания — расстрел)167. К расстрелу приговорили и священника Петра Константиновича Аврова. Первый раз его арестовывали еще в августе 1920 года «за укрывательство бандита». Томская уездная чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности постановила «Аврова заключить в домпринраб на 5 лет». Жители села Десятово Кожевниковского района и сельский совет ходатайствовали за Аврова, просили «освободить его, так как он не участвовал в бандитских вылазках, а семья терпит бедствия». Хлопотала за него и местная комсомольская ячейка: «...ни в чем замечен не был». Аврова освободили по амнистии в декабре 1921 года. Отец Петр был с 1922 по 1929 год священником в селе Бабарыкино. В 1929 году вновь арестован по статье 59, но срок не отбывал. В 1930 году его арестовали в третий разг обвинили «в антисоветской агитации, проводимых в части коллективизации, благодаря чему получился распад Кожевниковской коммуны...» О. Петр Авров был осужден особой тройкой ПП ОПТУ по Сибкраю 14 июня 1930 года по ст. 58-10-11 УК РСФСР к ВМН — расстрелу168.

В феврале 1931 года Алексей Владимирович Кисилев из дер. Гусева Кривошеинского р-на (кузнец, прислуживавший псаломщиком в церкви), выехал в Томск на священнические курсы. В феврале же вернулся в Гусево с назначением на должность священника. За попытку создать церковную общину был арестован.

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

Его обвинили еще и в том, что «развалилась только что созданная инициативная группа в д. Гусевой по организации колхоза в количестве 16 хозяйств». О. Алексия, только что рукоположенного в священники, отправили в ссылку в Восточно-Сибирский край сроком на 5 лет169. В апреле 1931 года в с. Мало-Жирово (сейчас Асиновский р-н, Томской обл.) забрали и осудили на 5 лет ИТЛ священника И. М. Богатова. Он обслуживал несколько деревень, и приход его возрос до 406 хозяйств. Но некий П. А. Попов написал на него донос, что «Богатов сказал ребятам, раз ваш отец неверующий, колхозник, то и вам нечего делать в церкви, детей колхозников ни причащать, ни исповедовать не "буду... колхозников отпевать не буду», «не разрешал брать воду для крещения во дворе колхозника». И к тому же, «партийная и комсомольская ячейки готовили антипасхальный вечер, а священник Богатов вместо 12 часов ночи начал службу в 8 часов вечера и сорвал антипасхальный вечер»170. В селе Успенка арестовали человек 10 и с ними священника Николая Викторовича Коростелева. Всех обвинили по ст. 58-10. Отца Николая расстреляли171. В селе Пышкино-Тро-ицкое в это же время арестовали 12 односельчан (ст. 58-10) вместе со ссыльным священником Виктором Ивановичем Доброхотовым и сторожем церкви В. Г. Юдинцевым. Священник был приговорен к расстрелу, а сторожа отправили на 5 лет в исправительно-трудовые лагеря172. В ноябре 1932 года диакон Даниил Соколов из Ту-ендата осужден на 10 лет лагерей, хотя церковь была уже закрыта и он работал в колхозе счетоводом, но он запретил своим детям учиться в церкви, которую передали под школу ш. В 1932 году арестовали 2 сосланных в Томск священников: Марка Акимовича Никонишина, его осудили на 3 года концлагерей, и Федора Филимоновича Романовского. Романовского вскоре освободили, но в 1937 году приговорили к ВМН174.

Начиная с весны 1931 года, на территорию Томской области хлынули потоки раскулаченного крестьянства. С плодородных земель Алтая, Украины, Омской области, Красноярского края везли и везли до Томска вагоны-телятники крестьян. От Томска на баржах отправляли крестьян на поселение на север Томской области. До сих пор нет точных данных о количестве крестьян, сосланных на поселение в Томскую область. В первый же год половина раскулаченных умерли от эпидемий тифа, цинги и голода. В 1949 году на оставшихся в Томской области «кулаков» завели «личные дела», в которых они должны были ежемесячно от

М, В, Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

мечаться в местных комендатурах. В архивах Томского МВД в настоящее время хранится более 100000 таких «дел», в каждом из которых по 5 —6 и более человек — членов одной семьи, то есть где-то на 500 — 600 тысяч человек. В это число вошли и рожденные в кулацких семьях дети за период до 1949 года. Но рожденные в ссылке никак не компенсируют число умерших, сбежавших из ссылки, попавших в исправительно-трудовые лагеря, расстрелянных в 1937— 1938 годах, погибших на войне и не вернувшихся после войны на спецпоселение. Вместе с раскулаченным крестьянством заодно отправляли на поселение в Нарымс-кий край и сельских священников.

Немало духовенства отбывало ссылку в Нарымском крае, начиная с 1922 года. Некий протоиерей Петр Гаврилов из Бийска в 1934 году сообщил, что вместе с ним в Нарымской ссылке было около 130 священников175.

В 1932— 1933 годах арестовали 21 человека, названных кулаками, в Зырянском районе. В эту компанию были включены: священник Василий Иванович Тихов (церковь была уже закрыта в 1929 году), псаломщик Н. И. Грунин, староста церкви Е. К. Архипов, который организовал кружок верующих после закрытия церкви, где вместе читали Библию. Библия принадлежала Е. Шадрину. Собирались на квартире у П.П. Сокольникова. Все они оказались «недовольными мероприятиями советской власти», «создали под руководством местного священника (Тихова) контрреволюционную кулацкую вредительскую группировку». «Руководителя» священника В. М. Тихова осудили на 10 лет концлагерей, Сокольникову Е. А. (которому было 80 лет) дали три года ссылки, остальным всем поровну — по 5 лет концлагерей176.

К 1933 году в целом была закончена насильственная коллективизация сельского населения. Остались отдельные граждане, не проживавшие в деревнях и селах: охотники и насельники многочисленных староверческих скитов, разбросанных в самых отдаленных и неудобных для проживания районах в верховьях рек, в глухой тайге. Органами ОПТУ было сфабриковано дело под названием «Старообрядческая контрреволюционная повстанческая организация "Сибирское братство"». Старообрядцев обвинили в подготовке вооруженного восстания с целью свержения Советской власти, в антиколхозной и антисоветской агитации среди крестьян, в выпуске и распространении контрреволюционных брошюр. С 1932 года начали прочесывание тайги с целью

История Томской епархии в период с 1917 по 1940 год

поисков таких скитов. По делу организации «Сибирское братство» было осуждено и приговорено к разным мерам наказания 283 человека. Из них епископов — 3, попов и начетчиков — 32, монахов — 74 т.

В 1935— 1938 годах большое число священнослужителей обвинялось в том, что они были членами кадетско-монархической организации «Союз спасения России»178. В эту несуществующую «организацию» органы НКВД включали священнослужителей Православной Церкви всех ориентации, старообрядцев и представителей иных религиозных течений. Вообще, все дела на репрессированных в 1937 году епископов, священников, диаконов, церковных сторожей и просто активных мирян, сидящих в томских тюрьмах из других регионов страны, местных и сосланных в Томский и Нарымский округа, предельно просты и одинаковы: ордер на арест, обыск, опись изъятого имущества, анкетные данные. На первом же допросе арестованного просили назвать знакомых (для последующего их ареста). Далее следовало обвинительное заключение, приговор и акт о приведении приговора в исполнение. Как правило, арестованные подписывали против себя самые чудовищные и фантастические обвинения. Возможно, и не подписывали. Складывается впечатление, что чаще всего дела фабриковались без участия обвиняемых. В деле священника Каюкова, например, среди перечня его знакомых, в «его собственном показании», назван и он сам179.

Самые кровавые репрессии начались в 1937 году, когда почти все священнослужители были расстреляны. При изучении архивно-следственных дел Томского УФСБ нами выявлено 282 человека священнослужителей и мирян Православной Церкви, арестованных в Томской области в 1937 году. Из них расстреляно 276 человек. Среди расстрелянных в это время были: Томский епископ (Московской Патриархии) Серафим (Шамшин), Томский епископ (ориентации ВВЦС) Иувеналий (Зиверт), Томский архиепископ (обновленческой ориентации) Сергий Дмитриевский, старообрядческий епископ Томский Тихон (Сухов). Кроме местных епископов, было еще расстреляно восемь православных епископов разных ориентации, находившихся в исправительно-трудовой колонии № 2 г. Томска, и старообрядческий епископ, находившийся в ссылке в г. Колпашеве. Естественно предположить, что и многие священники, ранее арестованные в Томске и отбывавшие свои сроки заключения в других регионах

М. В. Фаст, Н. П. Фаст. Нарымская Голгофа

страны, потом также были расстреляны. Например, Томский епископ Серафим (Кокотов) в 1936 году арестован в Томске и отбывал свой срок в Смоленске, а в 1938 году расстрелян.

После массового уничтожения духовенства в 1937 году священников в томских храмах не осталось. В 1938 году на короткий срок (шесть дней) с приглашением игумена Василия (Сосновско-го) ожила Петропавловская церковь: совершались литургии, крещения, отпевания, молебны. Службы шли с раннего утра до поздней ночи. Народ «повалил» в церковь. Ежедневная посещаемость была по пятьсот человек. Крестили до 30 детей в день. Однако 3 мая 1938 года на отца Василия было написано два доноса в органы НКВД от уборщицы Бабиной и Родчанина, назначенного старостой церкви за неделю до приезда Сосновского. 4 мая отец Василий был арестован и 20 ноября 1938 года — расстрелян т. Оставшиеся на свободе верующие миряне собирались вместе для совместной молитвы в Вознесенской и Иоанно-Лествич-никовской церквах. В 1938 году Вознесенскую общину возглавил бывший псаломщик и сторож Воскресенской церкви Николай Дмитриевич Богданов. В январе 1940 года был найден и приглашен настоятелем Иоанно-Лествичниковской церкви священник Тимофей Тапочка. С марта 1940 года настоятелем Вознесенской церкви стал Иоанн Мельцев. С появлением священников церковная жизнь заметно оживилась. Значительно увеличилось число прихожан. Этого не могла допустить советская власть. Была организована травля верующих через газету «Красное знамя» (1940 г. 21 апреля). Отец Иоанн Мельцев отрекся от сана и покинул Томск181, отец Тимофей Тапочка скоропостижно скончался. А против всех «активных церковников» было в апреле 1940 года возбуждено уголовное дело. Девятнадцать человек было арестовано и обвинено по статье 58, пп. 10—11 как участники «контрреволюционной церковно-монархической организации»182. И церковные общины прекратили свое существование.

После репрессий 30-х годов в Томской области не осталось ни одного действующего храма, ни одной зарегистрированной общины Православной Церкви. Могло показаться, что безбожная власть одержала победу над Церковью. Однако верующих было немало. Многие тайно крестили своих детей. Обычно пожилые женщины, знавшие некоторые крещальные молитвы, совершали погружения. Нам приходилось слышать от одной жен

М.В.Фаст, Н.П.Фаст Нарымская голгофа: Материалы к истории церковных репрессий в Томской области

Sunday, June 8, 2014

2 Нарымская голгофа

No comments:

Post a Comment